Шутка - Страница 40

— Но как же он может вам помочь? — тупо спросила Мила.

— Он же брат. Хоть и двоюродный, но ближе родственника у Вари нет. С ним она может беспрепятственно встречаться. Ведь ее старый муж, кажется, сильно ревнив. А Глеб вполне безобиден. И звонить ему Варвара может в любой момент, не опасаясь подозрений. И встречаться. Не исключено, что муж может прослушивать ее разговоры. Или нанятые им люди. Мало ли что я через Глеба захочу передать?

— Все ясно. Канал связи. А как с деньгами? Что ему будет?

— Будет отрабатывать. Сам еще не знаю, что с ним делать. Не был бы родственником, я бы… Ну ты понимаешь. Ладно, проехали. Он говорит, что найдет способ, как все отдать. Что я получу назад свои деньги. Ха-ха! Если только Глеб продастся в рабство. Да кому он нужен? За двадцать штук зеленых?

— Мне, — уверенно сказал Мила и поймала на себе удивленный взгляд собеседника. — Мне нужен. Собственно, я за этим и пришла. Вы получите свои деньги назад, если не скажете Глебу, кто их принесет.

— Постой. Ты это серьезно?

— Вполне. Я принесу деньги завтра, к вам в офис. Поздно вечером. Только чтоб никого при этом не было. И чтобы сам Глеб ничего не знал.

— Странно как. — Ее собеседник пожал плечами. — Что ж, деньги-то мои. Не скажу, что они у меня лишние. Если хочешь его выкупить…

Он снова весело рассмеялся:

— Условия принимаю. Завтра в девять часов вечера. Сотрудников всех отправлю домой, а сам поработаю. После развода с Варварой я больше никогда не спешу домой. Кровать бы поставил прямо в кабинете, да тесновато. И офисные девушки будут забегать на огонек. Почему-то все секретарши считают, что для успешной карьеры им непременно надо переспать с начальником. Не люблю разочаровываться в людях, потому сплю дома. Один. Но чашку кофе могу предложить. Я прекрасно умею варить кофе.

— Вы? — удивилась Мила. — Может, и готовить умеете?

— Умею. А я вообще идеальный муж. Но ты не замечала, что люди большей частью добиваются успеха в том деле, к которому не имеют ни малейшего призвания?

— Может быть. Так что, мы договорились?

— Конечно. Завтра в девять. А ты, Мила, чем вообще занимаешься?

— Живу.

— И весело живешь! Ты мне понравилась, честное слово, а я в людях разбираюсь.

— В работе не нуждаюсь, — сухо сказала она.

— Жаль. Я бы нашел тебе подходящую работенку. Эти трюки с забытыми ключами, эти парики… Парик ведь? — кивнул он на Милину голову.

— До завтра.

— Подвезти?

— Я на машине. И кстати. — Уже в дверях Мила обернулась. — Кроме того, что ваши компаньоны оказались честными, не завидуют ли они вашей удачливости, Алексей Александрович?

— Это ты о чем?

— А я тоже в последнее время научилась разбираться в людях. Всего хорошего.

Ей не давал покоя владелец красного «Гольфа». Но машины этой возле дома не было, и Мила вздохнула с облегчением. Собрал информацию и отчалил. Теперь будет ее использовать по назначению. И Алексей Александрович напрасно думает, что ему не придется платить. Жены депутатов так просто не разводятся. Рейтинг, черт бы его побрал! Перспективный политик должен улыбаться своим избирателям со страниц газет в кругу счастливой семьи. Кто ж, интересно, проголосует за обманутого и брошенного мужа?

…Мила прекрасно понимала, что если даже вернет деньги, то все равно не сможет показаться Глебушке на глаза. Конечно, он ее простит, но это будут уже совсем другие отношения. Нет, там все кончено. Она и оказалась тем человеком, который сломал Глебушке жизнь. Убила в нем веру в хорошие и добрые сказки. И вот теперь стоит его бояться. В какой-нибудь момент, когда придется делать выбор, он все вспомнит и найдет оправдание, чтобы поступить с Милой так же, как и она с ним. И жить всю оставшуюся жизнь в ожидании этого момента значило получить отсрочку на неопределенное время после того, как вынесен смертный приговор.

Она же хотела, чтобы Глебушка остался в ее памяти таким, каким ушел на работу в то последнее утро. Чтобы не превратился в пьяницу или тупого, равнодушного идиота. Мало ли что может случиться с человеком после того, как он перестал верить в людей? И Мила везла теперь деньги только потому, что не хотела для Глебушки еще и пожизненного рабства у Алексея Александровича. Пусть идет своей дорогой, и лучше бы им всем больше друг с другом не встречаться.

Она приехала почти вовремя. Даже чуть-чуть раньше. Мила вообще разучилась опаздывать. Никак нельзя, чтобы тебя опережали. Минут пять она присматривалась к машинам на стоянке. Ей показалось, или и в самом деле от здания отъехал красный «Гольф»? На всякий случай Мила приготовила папину «Берету». Страха больше не было. Она взяла портфель с деньгами и пошла в офис своего вчерашнего собеседника.

Он не обманул: все сотрудники давно разошлись. Уборщица вымыла полы и тоже отправилась домой. В офисе было тихо и почти темно. Мягкий, приглушенный свет в коридоре и приоткрытая дверь приемной. Там немного светлее, но так же тихо. Мила вошла в маленькое царство его секретарши: стол, пара кресел, куча бумаг на стеллажах, в вазе на столе красивая белая роза на длинном стебле. Дверь в кабинет шефа плотно прикрыта, но, видимо, не заперта. Мила покрепче прижала к себе портфель с деньга ми и почему-то постучалась:

— Алексей Александрович! Вы здесь?

Тишина. Мила сунула руку в карман, туда, где лежал пистолет. Страха не было. Если даже он передумал и принял встречные меры, она так просто не дастся. Надо выстрелить? Что ж, она давно готова.

Кто-то успел это сделать до нее. Глебушкин шеф сидел за столом, в кресле, в расстегнутом пиджаке. В кабинете было жарко. Бумаги, разбросанные возле простреленной головы Алексея Александровича, намокли от крови. Кровь была повсюду. На столе, на полу. Мила как-то сразу подумала, что стреляли не один раз. Она замерла, поджав одну ногу, словно цапля, и не решаясь поставить ее на мягкий ковер. Внутри все звенело, хотя Мила даже не чувствовала, как бьется ее сердце. Тишина.